Насилие и личные границы

Насилие и личные границы

Обнаружил, что люди нередко путают такие явления, как насилие и нарушение личных границ, или иногда вообще не воспринимают то или иное действие как насилие по отношению к себе или к другим (в том числе и с собственной стороны). Хочется разобраться с этим вопросом.

Для начала хочу определиться с двумя понятиями.

Насилие: любые формы воздействия одного человека на другого с целью заставить его против воли делать то, что нужно первому. Ключевые моменты здесь: «любые формы», «цель» (т.е. преднамеренность) и «против воли». Я не считаю, что обязательным условием для определения насилия должно являться, как это сказано в определении ВОЗ, «телесные повреждения, смерть, психологическая травма, отклонения в развитии или различного рода ущерб».

Личная психологическая граница: линия между «Я/мое» и "не-Я/чужое». На «я/мое» полностью и безраздельно распространяется право собственности носителя этого «Я», и никто больше не может этим распоряжаться. Другое дело, что у людей личные границы разной ширины и, соответственно, разные представления о том, чем они могут распоряжаться, а чем – нет.

Например, если формально мое личное время/место не ощущается как «мое», то моим временем/местом легко может завладеть другой, и я сопротивления не окажу. Защищается (агрессией) только то, что входит во внутрь психологических границ. Если они ужасно тесные – то и в жизни этого человека очень легко потеснить. В крайних случаях «я/мое» не распространяется даже на формально собственное тело.

Я иногда (в зависимости от существующего контекста) предлагаю клиентам или студентам провести такой эксперимент в паре. Один из «партнеров» выбирает место в помещении и мысленно проводит границу вокруг себя, внутри которой «я».

После того, как он это сделает (и никому не говорит о том, где граница), второй начинает приближаться, и задача первого – остановить его, как только он подойдет к границе. И вот тут проявляются различные феномены взаимодействия двух людей.

Кто-то из приближающихся очень сильно беспокоится о комфорте ожидающего, и останавливается сам, иногда за несколько шагов до мысленной границы. Кто-то из ожидающих легко говорит «стой, дальше нельзя», и подходящий спокойно останавливался.

Были ситуации, когда ожидающий по мере приближения второго «партнера» начинал нервничать, беспокоиться, но никак не давал знать о том, что мол, дорогой, ты перешел границу. Некоторые приближающиеся замечали нервозность и сами тормозили (или же шагали все менее и менее уверенно), некоторые спокойно шли прямо на столкновение, и в этот момент ожидающие начинали пятиться, но по-прежнему никак не желали ни жестом, ни словом остановить тех, кто явно вторгся за пределы мысленно установленных границ.

В такие моменты некоторые из приближающихся останавливались, а некоторые шли дальше, недоумевая, что же происходит. Был один крайний случай, когда приближающийся мужчина просто проигнорировал слова и жесты женщины «стоп!», объясняя это тем, что «я хотел подойти, и я сделал то, что хотел, а чего это она будет мне диктовать, что должен делать, а что нет?».

В сознании этого человека абсолютно отсутствовали чужие личные границы как факт, даже когда он на уровне «головы» знал о том, что эти границы есть (а в ответ на замечание, что он сейчас совершил практически настоящее изнасилование, отмахнулся: изнасилование это совсем другое, я не извращенец какой-то!) Наконец, в некоторых случаях ожидающий/щая вообще никак внешне не проявлял/а реакции на нарушение.

После этого эксперимента неизбежно задавался вопрос: а что ты чувствовал/а, когда твой партнер приближался к тебе? А что происходило с тобой, когда ты приближался? Как вы обходились со своими переживаниями? Что заставило вас терпеть дискомфорт, но не давать реакцию на вторжение в личные границы? А что побудило вас приближаться и приближаться, несмотря на то, что вы понимали/чувствовали, что уже забрались на чужую территорию?

В обсуждении для многих партнеров нередко настоящим открытием является то, что они ОБА приняли деятельное участие в создании дискомфортной ситуации, если таковая была. Просто "жертв" и просто "насильников" практически не было, за исключением того примера с полным игнором ответной реакции женщины, где роли были четко определены.

А так - жесткое деление на "хороших" и "плохих" провести удавалось далеко не всегда. Ответы на заданные выше вопросы были разные. И они дают ключ к пониманию того, где заканчивается здоровое взаимодействие и начинается насилие. Можно выделить несколько вариантов.

1. Гиперчувствительность к чужим границам: тогда вообще не вступают в контакт с другим человеком и не обозначаю своих интересов/потребностей, направленных на другого, потому что боюсь сделать ему неудобно.

«Гиперчувствительностью» нередко обладают люди, жившие длительное время с теми, у кого личные границы раздуты непомерно, и любое «лишнее» движение остальных воспринималось как нападение. Отсюда привычка ужимать себя и «гиперуважать» других, полностью подавляя собственную инициативу. Как следствие - дырявые личные границы, которые легко смять или проигнорировать, потому что другому от них неудобно.

2. Способность к контакту на границе. Два человека приближаются, их личные границы сталкиваются и они ДАЮТ ОБ ЭТОМ ЗНАТЬ. Здесь мое, а здесь мое, вот мои желания, а вот мои желания. Происходит нормальная демаркация, «притирка».

Она возможна, однако, только тогда, когда оба партнера говорят о себе, своих потребностях и желаниях, и при этом имеют выбор, какие потребности партнера они готовы удовлетворять, а какие – нет. Во время контакта люди постоянно проверяют границы друг друга.

Например, сделать что-то, что ты считаешь приятным для другого, при этом не спрашивая его – это проверка границы. Если другой отреагировал гневом – ты точно перешел границу, «причинил добро» и здесь важно подать назад и определиться с тем, где будет проведена линия.

Но произошедшее – это еще не насилие, это просто нарушение личных границ, которое периодически может происходить у любых людей.

Итак, контакт на границе иногда приводит к тому, что мы нарушаем чужие границы, и это нормально. Нарушений не делает лишь тот, кто вообще не вступает в контакт.

3. Игнорирование четко обозначенных чужих границ. Если кто-то четко выразил: «так со мной можно, а так – нельзя», а второй продолжает делать (или пытаться сделать) то, что хочется ему – с этой точки начинается насилие. И здесь никаких других вариантов нет.

«Благодеяния» нередко тоже становятся формами насилия. Я знаю историю, в которой отец решил «облагодетельствовать» свою дочь, и, когда она была в отпуске, за две недели бригада рабочих, нанятых отцом, полностью переделала ее квартиру в соответствии с представлениями отца (а сильно отличались от представлений дочери).

Никто дочь не спрашивал, разумеется, хочет она этого или нет, а выбора – принимать или не принимать – у нее НЕ БЫЛО. Она была поставлена перед фактом. Отец просто удовлетворил свою потребность за счет дочери. По сути это – символическое изнасилование, то есть проникновение вглубь личной (даже интимной) территории без дозволения жертвы.

В данном случае границы были четко обозначены (отец знал, что дочери не нравится его "причинение добра"), и они были нарушены. Пищевое насилие, финансовое насилие – любые формы взаимодействия, в которых один из партнеров делает с другим то, что хочет он, игнорируя волю другого, являются насилием.

Бестактные замечания и сравнения, обесценивание, непрошенные советы – все это, будучи нарушением личных границ, само по себе насилием не является, но становится им, когда прямо было сказано: не сравнивай меня с Женей или Сашей, меня это оскорбляет. Я не хочу, чтобы ты мне давал/а советы, если будет нужно – попрошу.

Одной из пограничных зон здесь является флирт. Сближение мужчины и женщины подразумевает проникновение за границы, и здесь очень важна чувствительность друг к другу, к реакциям на каждый осторожный шаг навстречу. А простое лапание женщины или мужчины за «интересные места» (женщины такое тоже могут проделывать) не оставляет выбора, и является насилием со всеми вытекающими реакциями на это.

Не всегда у партнера есть возможности и ресурсы сопротивляться или вовремя отреагировать, но возможность прямо обозначить свое отношение есть всегда.

4. Неопределенные или необозначенные личные границы. Один из партнеров или оба никак не могут внятно обозначить свое отношение к тому или иному факту. Например, один хочет секса, а второй партнер в ответ очень неопределенно говорит «может быть», «посмотрим», «ну-у-у-у», «наверное» и так далее.

И невербальные послания тоже двойственны. Эти неопределенные слова и жесты не означают ни отказа, ни согласия, и, по факту, трактовка отдается на откуп инициатору секса. А он/она хочет секса, и тогда может интерпретировать это с позиций, желательных для него, что естественно.

«Ага, нужно быть более настойчивым, она этого ждет!» (она же никак не обозначила, чего она ждет). Непонятно, где флажки. В отсутствие прямой обратной связи люди нередко начинают искать какие-то внешние критерии, которые позволили бы понять партнера.

А среди них могут быть стереотипы про «правильное» мужское или женское поведение, культурные нормы (три раза предложи – два раза откажись, продемонстрируй скромность, на третий соглашайся), советы друзей и подруг.

Ориентация на внешние критерии ни к чему хорошему не приводит: контактируют не реальные люди, а ходячие стереотипы. Является ли тогда продолжающаяся инициатива мужчины насилием? Нет. Он выбирает приемлемый для него вариант действия в неопределенных условиях, иногда основанный даже на прошлом опыте: когда, проявив инициативу, он не встретил отклика, но, прекратив ее проявлять, вдруг сталкивается с обидой... Таракан в голове сидит на таракане, и тараканом погоняет, что у мужчины, что у женщины.

(предупреждение №1 для тех, кто в танке: обвинение пострадавшего человека в том, что он виноват в насилии над собой со стороны другого человека - неприемлемо, и служит "отличным" оправданием для совершившего насилие. Совершивший насилие несет полную вину и ответственность за него, а относительно пострадавших речь может идти только о его/ее ответственности за защиту личных границ, но никак не за насилие).

Причины, по которым трудно обозначит свои границы, разные. Кто-то боится обидеть, кто-то просто боится за свою жизнь и здоровье из-за прошлого опыта. Кто-то манипулирует, играет в свои игры.

(предупреждение №2 для тех, кто в танке: не всегда человек может найти психологический ресурс для противостояния насилию или для обозначения своих границ, поэтому сам факт знания о том, как можно свои границы защищать, может не помочь. Обретение этих ресурсов нередко является задачей психотерапии).

Есть еще один вариант сближения. Когда оба партнера, приближаясь друг к другу, спрашивают: как тебе быть на таком расстоянии? Могу ли я встать поближе? В обычной жизни это означает внимание к переживаниям и потребностям другого.

Как сделать партнера несчастным? Забыть о том, что у него есть своя территория, и на этой территории он устанавливает правила сам. Можно попытаться договориться о новых правилах, но не продавить. С момента продавливания (упрашивания, игнорирования) диалог прекращается и начинается насилие.

Илья Латыпов