Душа в представлении разных народностей

В представлениях якутов множественность проявлений жизненности выражалась в трех элементах: буор кут («земля-кут»), салгын кут («ветер-кут») и ийэ кут («мать-кут»). Мать-кут называлась также иногда маган-кут – белая душа, представлялась в виде вошки с рогами и обитала в сердце человека. Земля-душа отличалась от мать-кут только своим коричневым цветом и находилась в ушах. Салгын не имела своего образа и считалась невидимой для человека [Алексеев 1975: 121].

Во всех эвенкийских говорах понятие «душа» выражается словом «оми». По сведениям Г.М. Василевич, представления об оми претерпели значительные изменения. Сначала оми помещали в голове и ассоциировали с разумом, затем стали помещать ее в сердце, в артериях, в крови. Оми могла также помещаться в легких или менять свое место в теле человека [Василевич 1969: 225]. То есть местом обитания оми могли становиться наиболее значимые части и органы тела.

Энцы размещали душу в грудной клетке и части живота, а у тымских селькупов она могла помещаться в области сердца или лба [Ким 1997: 23].

По воззрениям бурят и сойотов, душа обитает в голове, волосах, ногтях, в подмышке [Павлинская 2007: 17].

По верованиям чукчей, помимо одной души, ведающей всем телом, есть еще специальные «души органов тела», ног и рук. В случае, если эти души случайно утрачиваются, соответствующий орган болеет и даже отсыхает [Богораз 1939: 42]. В чукотской сказке о шамане, вернувшем к жизни своего сына, процесс оживления описывается следующим образом: «Зашаманил, шаманил, погрузился, вернулся, тело взял, дунул, на левый мизинец дунул, левая рука шевельнулась, на правый мизинец дунул, правая рука шевельнулась; на левый наперсточный палец дунул, левый локоть шевельнулся, справа тоже так. На большие пальцы дунул, все руки ожили; в рот дунул, тогда взглянул, сел. Сказал так: Ух! Долго я спал!» [Богораз 1900: 97].

Возможно, что на ранних этапах культурной истории все части тела наделялись функциями носителей жизненного начала и репрезентировали всю полноту жизненных свойств организма. Позднее стали выделяться отдельные, наиболее значимые с точки зрения традиционного сознания органы, что свидетельствует о постепенном движении мысли от множественности к единству. Это могли быть пуповина и послед, дающие младенцу жизнь, глаза, представляющие человеку реальность его существования, волосы, воплощающие непреодолимую силу роста [Львова, Октябрьская и др. 1989: 59].

В системе представлений нганасан особой значимостью наделялись глаза. По мнению Г.Н. Грачевой, глаза рассматривались как минимально необходимая часть для того, чтобы появилось целое живое существо [Грачева 1983: 59]. Глаза ассоциировались с эмбрионами, которые вкладывает в тела женщин (самок) Земля-мать или Луна-мать [Там же: 21], и хранились в специальных ледяных ящиках, которые шаман мог видеть во время своего путешествия [Попов 1984: 91]. В. Радлов записал у абаканских татар примету, что если во сне притупятся глаза, значит, человек умрет [Радлов 1907: 57]. В алтайской эпической традиции надежным способом умерщвления героя считается отрезание больших пальцев. Так, в алтайском эпосе «Алтай Бучый» Темене Коо отрезает два больших пальца на руках своего мужа Алтай Бучыя, чтобы сделать его смерть необратимой. Возвращение же больших пальцев становится необходимым условием оживления героя [Никифоров 1995: 22]. В другом варианте этого эпоса в качестве носителей жизненной силы богатыря наряду с большими пальцами выступают глаза:

Два похожих друг на друга эти прожоры
Складнем-ножом Алтай Бучыя
Два глаза его выколупали,
Два больших пальца (рук) отрезали.
На семь слоев земли
Глубокую яму выкопали,
(Тело) Алтай-Бучыя самого
(В эту яму) столкнули [Львова, Октябрьская и др. 1989: 93].

Аналогичные сюжеты в сибирском фольклоре мы можем встретить относительно шаманов, поскольку предполагалось, что умертвить шамана так же сложно, как и богатыря. И здесь обнаруживается определенный параллелизм в отношении к шаманам и эпическим героям. В.Г. Богоразом был зафиксирован рассказ об убийстве шамана, якобы реально произошедшем в 90-е гг. XIX в. Очень долго его не могли убить, поскольку раны на нем тут же заживали. Тогда у него вырвали глаза, проткнули ножом глазные яблоки и отбросили их. Затем вынули сердце, разрезали его на кусочки и зарыли в землю в разных местах, чтобы куски не срослись и не ожили снова [Богораз 1939: 108].

В эвенкийском фольклоре встречается сюжет, где герой не может умертвить Атамана нижнего мира, не уничтожив его единственный глаз:

Моргнул единственным своим глазом,
Красный огонек из его глаза,
Как искра, взметнулся вверх,
Неизвестно, куда долетел –
Пропал.
Этот огенга опять убежал
С помощью своей невиданной хитрости
[Эвенкийские героические сказания 1990: 177–179].