Приложение хлеба и вина в таинстве Евхаристии

Прежде чем говорить о том, как святые отцы понимали Преложение хлеба и вина в
таинстве Евхаристии, рассмотрим, как понимается Преложение в католицизме и
протестантизме.
Католики для обозначения того изменения, которое происходит со Св. Дарами в
таинстве Евхаристии, используют термин "пресуществление" (латинское
"transsubstantiatio", буквально - "изменение по сущности"). В принципе это слово
не содержит в себе ничего криминального, оно, например, используется в Послании
Восточных Патриархов о Православной вере. В актах Тридентского собора говорится:
"Через благословение хлеба и вина сущность хлеба целиком претворяется в сущность
Плоти Христовой, а сущность вина - в сущность Его Крови". При этом чувственные
свойства хлеба и вина остаются неизменными, но лишь по видимости; они
сохраняются только как внешние случайные признаки (акциденции).
Следствием такого учения является вполне естественное желание дематериализовать
сами евхаристические Дары, поэтому на Западе вместо обычного квасного хлеба
используются хлебы пресные, так называемые "хостии", или "облатки". "Хостия" -
латинское слово, буквально обозначающее "жертвенное животное". Католики-миряне
обычно причащаются под одним видом, поскольку использование квасного хлеба и
допущение к чаше мирян опасно для концепции транссубстанциации, ибо совершенно
очевидно, что и хлеб, и вино в таинстве Евхаристии сохраняют свои существенные
свойства, а не только случайные и видимые признаки.
Протестантизм отверг учение о пресуществлении, и протестанты рассматривают хлеб
и вино только как символ, образ и залог духовного причастия. Христос
присутствует в Евхаристии не Своей телесной сущностью, пребывающей на небесах,
но лишь животворящей силой, которая преподается тем, кто приступает к причастию
с верой. Впрочем, некоторые ранние протестанты, например Лютер, настаивали на
реальности присутствия Тела Христова в Евхаристии. Для свв. отцов, для Предания
Восточной Церкви подобного рода рассудочные схемы совершенно чужды. Свв. отцы
никогда не стремились величайшее таинство выразить посредством схоластических
дефиниций. У свв. отцов мы встречаем различные евхаристические концепции.
Некоторые отцы Церкви учили о преложении как усвоении евхаристического хлеба и
вина человечеством Слова, как их восприятии в Ипостась Бога Слова. Такое учение
мы встречаем у свщмч. Иринея Лионского, у свт. Григория Нисского, у св. Иоанна
Дамаскина, у прп. Максима Исповедника.
Выразить эту тайну святые отцы попытались посредством образов. Так, у многих
отцов встречается образ раскаленного меча или сабли: когда железо нагревается,
то оно становится единым с огнем таким образом, что можно жечь железом и резать
огнем. Однако при этом ни огонь ни железо не теряют своих существенных свойств.
Другие Отцы учили о преложении как о новом Боговоплощении, например блж.
Феодорит Киррский.
Эти евхаристические концепции воспроизводятся современными православными
авторами. Так, Х.Яннарас (стр. 187) пишет: "В церковной Евхаристии происходит то
же, что и при сошествии Святого Духа на Богородицу - тварь становится
сопричастной нетварному, хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Христа. То есть
евхаристические дары восприемлются в единство Ипостаси, нераздельно и неслиянно
соединяются с Божеством Христа и с Его человечеством".
Многие из древних отцов Церкви даже подчеркивают, что сущность хлеба и вина в
таинстве Евхаристии сохраняется, хлеб и вино не изменяют свои природные
качества.
По крайней мере до Х века ни на Востоке, ни на Западе никто не учил о
иллюзорности евхаристических видов. Впервые мысль о транссубстанциации возникает
на Западе не ранее XI столетия. Отсутствие таких идей у свв. отцов эпохи
Вселенских Соборов можно доказать следующим образом. Если бы существовало
мнение, что евхаристические Дары теряют свои существенные свойства вследствие
преложения, то это было бы удобнейшим аргументом против православных в руках
монофизитов. Однако ни один монофизитский автор никогда таким аргументом не
воспользовался. Идея транссубстанциации была для монофизитов такой же чуждой,
как и для православных.
В отличие от западных схоластов, свв. отцы никогда не противопоставляли
евхаристические Дары и прославленное человечество Господа Иисуса Христа как две
внешние сущности, единство которых необходимо рационально обосновывать. Единство
у отцов усматривается в причастности Св. Даров и человечества Спасителя единому
способу существования, т.е. единство здесь мыслится не на природном, а на
ипостасном уровне. Св. Даров подобно сошествию Святого Духа на Пресвятую Деву
Марию, в таинстве преображается не природа людей и вещей, а образ существования
их природы.
У католиков вследствие учения о пресуществлении неизбежно деформируется само
восприятие таинства Евхаристии, оно превращается в сверхъестественное, по
существу магическое средство для присвоения индивидуумом сверхъестественного
спасения. Плоды евхаристического приобщения понимаются здесь как
сверхъестественная добавка к природе человека, которой он оправдывается и
спасается. О последствиях неправильного учения о таинстве Евхаристии и
пресуществлении Св. Даров для всего строя жизни римского католицизма X. Яннарас
говорит следующим образом (стр. 188): "Евхаристия здесь не изменяет способа
существования человека, не преображает его из индивидуального в
церковно-тринитарный. Потому и Церковь не отождествляется с Евхаристией и
Царством, но сводится к институциональной оправе для присвоения индивидуумом
сверхъестественного пресуществления. Так римский католицизм вводит и
поддерживает индивидуалистическую религиозность, а также отделение Церкви от
мирян, сведение ее к чисто административной иерархии, что в корне противоречит
апостольской истине и церковному опыту".